Рэй Брэдберри - это удивительное сочетание стремления к неземным пространствам и приземлённости в лучшем смысле этого слова (то есть умения чувствовать земную жизнь и радоваться ей во всех её красках, вкусах и звуках).
Вот, например, как эта насыщенность ощущениями проявляется в описании вина из одуванчиков:
"...из погреба возникнет, точно богиня лета, бабушка, пряча что-то под вязаной шалью; она принесет это «что-то» в комнату каждого болящего и разольет — душистое, прозрачное — в прозрачные стаканы, и стаканы эти осушат одним глотком. Лекарство иных времен, бальзам из солнечных лучей и праздного августовского полудня, едва слышный стук колес тележки с мороженым, что катится по мощеным улицам, шорох серебристого фейерверка, что рассыпается высоко в небе, и шелест срезанной травы, фонтаном бьющей из-под косилки, что движется по лугам, по муравьиному царству, — все это, все — в одном стакане!"
Марсианский вулкан Гора Олимп с высотой вершины более 21 тысяча метров
Но если сами пространства нарисованы писателем прекрасными и манящими, то люди, их осваивающие, - далеко не всегда такими:
"У нас, землян, есть дар разрушать великое и прекрасное. Если мы не открыли сосисочную в Египте среди развалин Карнакского храма, то лишь потому, что они лежат на отшибе и там не развернешь коммерции. Но Египет всего лишь клочок нашей планеты. А здесь - здесь всё древность, всё непохожее, и мы где-нибудь тут обоснуемся и начнем опоганивать этот мир. Вот этот канал назовем в честь Рокфеллера, эту гору назовем горой короля Георга, и море будет морем Дюпона, там вон будут города Рузвельт, Линкольн и Кулидж, но это всё будет неправильно, потому что у каждого места уже есть свое, собственное имя".
Узкомыслящие бюрократы, жестокие политики, равнодушные обыватели сделали невыносимой жизнь на Земле и уже добираются до иных планет.
Марсианские каньоны Долины Маринер
Точно описывал Брэдберри перспективы обезличивания людей с помощью псевдокультуры и новых электронных средств развлечения - жена Монтэга Милдред целый день слушает бессмысленные разговоры своих электронных друзей, потеряв способность к полноценному личному общению (451° по Фаренгейту).
Чёткий, ёмкий слог, ощущение пространства и тоска по ускользающему времени. Тоска, потому что человеческий век так мимолетен. И Брэдберри пронзительно говорит о вечной непроходящей осени.
"И еще - о межпланетном корабле, о том, как пахнет металл и какой он на ощупь, и о чувстве высокой судьбы, о неистовом восторге, с каким наконец-то отрываешься от Земли, оставляешь позади все земные задачи и печали и стремишься к задаче куда более трудной, к печали куда более горькой. Да, это были прекрасные страницы, и они говорили то, что непременно надо было сказать о Вселенной и человеке, и о его крохотных ракетах, затерянных в космосе".